Андреевское братство [= Право на смерть ] - Василий Звягинцев

Буфетчик исполнил заказ стремительно и четко, но с совершенно равнодушным выражением лица.

— Полтинничек с вас. Еще заказывать будете?

По здешним ценам полтинник за рюмку водки — очень дорого. Уверен, видимо, что по такой погоде я в другое заведение не побегу. Но меня это не волнует, в кармане, как у матерого спекулянта, приличная пачечка червонцев, только успевай разменивать на серебряную и медную мелочь.

Я мельком взглянул в желтоватые, навыкате глаза армянина.

Папаша, наверное, и кокаином, и девочками приторговывает, должен все понимать. И на желания клиентов реагировать четко…

Положил перед собой два серебряных рубля. Один лег орлом, другой решкой. Вместо орла — замахнувшийся кувалдой пролетарий. И мгновенно вспомнился Артур. На острове. Меня даже слегка передернуло. Не к ночи будь помянут, подумал я и сделал пальцами левой руки «рога», отгоняющие нечистую силу. Посмотрел в спину отходящей к своему столику женщины, легким движением головы указал на деньги, на самого буфетчика и на дверь в углу за стойкой. Постучал пальцем по стеклу наручных часов.

— Селяночку бы по-извозчичьи или бефстроганов с соломкой… Очищенной графинчик.

Армянин равнодушно смел со стола монеты в полуоткрытый ящик, кивнул головой.

— Сейчас даме заказ приготовлю. Потом вашим займусь. Порционные блюда полчаса готовить. Устроит?

— Лишь бы вкусно было, и час ждать можно… А пока и бутерброды сойдут. Дайте мне еще два с икрой, черной и красной.

За трудовой день я порядочно проголодался и с удовольствием дождался бы горячей селянки, но вряд ли успею.

Буфетчик, который, похоже, за отсутствием клиентов работал здесь и поваром, и за официанта, вышел, шаркая ногами.

Я осмотрелся внимательнее, изучая театр предстоящих действий. Слева, за полуотдернутой занавеской, дверь в другой зал, побольше, сейчас пустой и полутемный, с небольшой эстрадкой у стены. Там, очевидно, и дают представления по уик-эндам. Больше ничего примечательного. Окна маленькие, зарешеченные, под самым потолком. Опыт научил меня обращать внимание на такие детали.

Неожиданно похоже на духан моего друга Резо, только там у него имитация под старину, а здесь самая старина в натуре и есть, только таковой для всех, кроме меня, не является.

Теперь можно обратить должное внимание и на женщину, раз я собрался сыграть роль «искателя приключений».

Либо она очень уверена в себе, либо отвыкла в своих заграницах от советских реалий, плохо представляет, каково в Москве с преступностью. Явилась одна в подозрительное место, в глухом переулке, осталась наедине с незнакомым мужчиной и совсем не нервничает.

А ведь хороша, ей-богу, хороша. Лет 25–28 на вид или около этого. По здешним меркам — выше среднего роста, не худая, скорее наоборот, как говорится, «в теле», но при этом стройная и подтянутая, губы и глаза почти не накрашены, густые пепельные волосы подстрижены в «каре», едва прикрывающее уши. Сидит, опустив глаза на стакан, из которого только что сделала длинный глоток.

Очень похоже на сюжет кого-то из импрессионистов. «Абсент», кажется. Только дама там потаскана и стара, а эта — совсем напротив. С моей позиции видно, что край модного, по-европейски короткого и с разрезом платья приоткрывает округлое колено в светло-коричневом… Да, фильдеперсовом, так это здесь называется, чулке. Блестящие черные ботинки на шнуровке до середины тугой голени.

В профиль да в неярком керосиновом свете большего не разглядеть.

Вот еще что — на пальце правой руки что-то поблескивает. Обручальное кольцо, а может, просто перстень.

Непонятно только, каких она кровей — русская из эмигрантов, латышка или остзейская немка? По нескольким словам догадаться трудно, но акцентик улавливается.

Внешний осмотр занял несколько секунд. Гораздо меньше, чем рассказ о нем. Вывод — познакомиться не проблема. Тип чувственной женщины, готовой к приключениям. Даже сторонний наблюдатель, окажись он здесь, не удивился бы моему поползновению, тем более что и сам я выглядел мужчиной легкомысленным, падким на «вечерних бабочек».

Куда сложнее было бы работать, окажись моей партнершей дамочка типа «синий чулок» или краснеющая от любого мужского взгляда институтка.

А эта явно ждет встречи, только вот подхожу ли я под нарисованный в ее воображении типаж или же нет?

Вошел в кафе я с ней практически одновременно, настоящий связник так бы не поступил, сначала выждал, осмотрелся. И вообще вид у меня слишком броский для тайного агента-связника. Главное — рост неподходящий. В здешней системе измерений — 11 вершков. Подразумевается — сверх двух аршин. Дюйм в дюйм с государем Николаем Первым (Павловичем). С таким ростом только в кавалергардах или кирасирах служили. Конкретно я — исходя из возраста и типа лица — мог до революции быть не иначе как гвардейским офицером.

Слава богу, теперь здесь за это не расстреливают, но все равно смотрят косо. Если ты офицер, то отчего не уехал на Юг, а если не уехал, то не шпион ли ты? Эрго — ни один благоразумный бывший офицер в шпионы не пойдет. Скорее, если ему так нравится соввласть, пойдет служить по специальности. Или в спекулянты.

Так что женщина меня должна принять все же за ухажера, брезгующего проститутками, но готового соблазнить «порядочную женщину».

Я выпил половину стограммовой рюмки, неторопливо жевал в меру солоноватый балык, демонстрируя безразличие к окружающему, она потягивала свое вино, тоже как бы не замечая моего присутствия, но пару брошенных искоса взглядов я все же поймал. Психологически у женщины трудная ситуация.

Сидеть с каменным лицом и одновременно пить вино вроде бы глупо, а начнешь смотреть по сторонам, непременно наткнешься на взгляд чужого мужчины, который может принять это за приглашение к действию…

Но и мне для завязки знакомства нужен какой-то нетривиальный прием. Совершенно не похожий на то, что может предпринять как ожидаемый связник, так и гэпэушный филер.

Например… Женщина держала свой стакан на уровне подбородка, обхватив его у основания лишь большим и средним пальцами. Я собрался с силами и внезапно посмотрел ей прямо в глаза особым образом, когда она все-таки подняла голову, устав от неподвижности своей позы.

Стекло, ударившись о край стола, зазвенело тонко и жалобно.

— Ох, простите, я не хотел… — и, выхватив из кармана платок, принялся вытирать лужицу вина, уже готовую пролиться со стола ей на колени.

На звон разбитого стакана из двери в кухню выглянул буфетчик. — Получите за посудинку. И новый бокал вина даме. Того же самого или..? Извините, что там у вас было? — обратился я к ней.

— Мадера… — еще не придя в себя, тихо ответила женщина.

— Одну мадеру…

Восточный человек невозмутимо поставил на столик отнюдь не бокал, а такой же тонкий, с морозным рисунком стакан, налитый до золоченой риски по краю, бросил в отвисший карман куртки очередной целковый и снова исчез, чтобы принести наконец даме ее яичницу.